ЕЛИСЕЙ ЧЕРНЫШОВ

(Начало. Полный текст произведений - в прикрепленном файле)

РАСПЛАТА

Давно отгремели бои. Закончилась бесконечно-длин­ная война, и города, как тяжело раненые звери, зализы­вали свои раны. Похоронили самого страшного тирана - «отца всех народов».

В деревнях больших перемен не было. Крестьянский труд оплачивался «трудоднями». Не хватало сельскохозяйствен­ной техники. Мужиков было мало. И держалось все, как и в военное лихолетье, на бабах. Вырваться в город было тя­жело, паспортов не было. Кто был поизворотливее, ставил хороший магарыч, отдавал кабанчика или телочку предсе­дателю и тот мог решить вопрос с получением паспорта. Задавили всех облигациями. Голод хоть и закончился вро­де, но есть было нечего, так как приходилось погашать долги по облигациям яйцами, маслом - кто чем мог.

И в этот период война снова напомнила о себе. Паца­ны, постоянно что-то ищущие, то таинственный клад, то оружие запорожцев или турков, нашли снаряд. Пацанов было трое, что делали они со сна­рядом, неизвестно, но прозвучал взрыв… Двое по­гибли, третий парнишка лежал в стороне окровавленный, без сознания, с оторванной рукой.

Мальчонку погрузили на бричку и отвезли в райцентр, до которого было километров пятнадцать.

Утром мать парнишки отпросилась у бригадира и по­ехала в больницу на попутной подводе, которой отправ­ляли молоко в район. Отпустил бригадир. Мария (так звали мать мальчика) нравилась ему, хотел даже на ней жениться, но не судьба… С войны вернулся совершенно чужой человек, мужичок лет тридцати шести, маленький и неказистый, тихий и неразговорчивый. Устроился скот­ником, а через месяц перебрался к Марии, которая жила совсем одна. Отец Марии погиб на фронте. Мать же её пошла ранней весной полоскать белье на речку, застудилась и за две недели «сгорела». Так Мария и пришлый мужик стали жить вместе.

Бригадир проводил взглядом уезжающую в райцентр Марию и подумал: «Нет счастья у женщины!». И стало жаль ее до слез.

Мария вернулась домой под вечер. Собрала десяток яиц (в хозяйстве у нее было всего три курочки и петух) и решила сходить на дальнюю околицу деревни - к гадал­ке. Она просидела в больнице с сыном целый день, но мальчонка так и не пришел в себя после страшного взры­ва. Полночи ему делали операцию...

Разбитая горем женщина зашла к гадалке - тетке Ули­те, хозяйка провела ее в хату.

-   Хорошо, что не зарубала петуха,- неожиданно ска­зала тетка Улита.

Обескураженная Мария опустилась на лавку у стены. Она и вправду хотела было зарубать петуха, но что-то удержало.

-    Тетя Улита, а как вы узнали?

-    Да у тебя на лице написано, - не совсем понятно разъяснила гадалка. - Да и какая я тебе тетка - на деся­ток лет всего старше.

Хозяйка вывела Марию во двор, дала ведро и велела набрать воды. Вернулись в хату. Улита нашла литровую банку и Мария налила в нее воды из ведра. Банку поста­вили на ладонь Марии, гадалка зажгла несколько спичек и бросила в воду, посмотрела сквозь банку на ладонь женщины. Потом забрала банку и посадила гостью под боль­шущую икону в углу хаты.

-    Ты знаешь, Мария, ничего я не пойму: у тебя над го­ловой светлый нимб, а ниже груди - черно­та. Не могу понять, в чем дело. Ты завтра вечером при­неси фотографию мужа, а яйца забери сынишке. Скорлу­пу перетри мелко в ступке, перемешай с этим порошком вареные отруби и скорми курам. И думаю, что к осени будешь с хорошим куриным выводком.

-    Чем же я с тобой расплачусь? - растерянно спроси­ла Мария.

-   Иди с Богом, сердце само подскажет...