Андрей Чернов
Юрий Жуков: титан советской журналистики
Юрий Александрович Жуков прожил долгую жизнь – от становления страны Советов до её упадка. Сейчас, изучая его биографию, кажется, что это биографии нескольких человек – журналиста, общественного деятеля, депутата Верховного Совета СССР с 1962 по 1989 годы… За всем этим – не просто строчки, а кипучая, активная, плодотворная деятельность во благо своей страны. И увидеть ему довелось многое – вся жизнь в поездках, по своей стране и во многие страны зарубежья. И всё это – как в зеркале – нашло отражение в книгах Юрия Жукова. Которых – более трёх десятков.
Начало жизни, начало страны
Родился будущий публицист и журналист в Донбассе, на станции Алмазная Славяносербского уезда Екатеринославской губернии России 23 апреля 1908 года. Появился Георгий (таково имя мальчика при рождении) в семье священника, который позже сменит стезю и станет учителем.
Детство маленького Георгия-Юрия пришлось на годы Февральской и Октябрьской революций, Гражданской войны. В тяжелых муках гибла старая царская Россия, менялось общество, устанавливалась Советская власть. И пылкие речи – о вселенском масштабе вершащегося в России. Пафос речей отодвигал совершенно неприглядную реальность – голод, нищету, разруху. Наоборот, мрачная, сумрачная действительность звала юное сердце к обновлению. И, конечно же, только расцветшая в сердце твердая вера в идеалы коммунизма могла позволить в беспросветной темноте дня сегодняшнего рассмотреть сияющие дали дня завтрашнего.
Не понаслышке знал тяготы жизни юный Жуков. Разрухе, голоду, угрозе интервенции «цивилизованных» хищников Европы и США он противопоставил свою искреннюю верю в молодую (младше самого юноши) страну Советов. Тогда – в 20-е годы ХХ века – ещё верилось во вселенскую революцию, когда все порабощённые в одном порыве скинут оковы и победят своих угнетателей. «Мистерия-буфф» осуществится и Нечистые одолеют трутней-Чистых.
В журналистику Юрий Жуков приходит в конце 20-х годов. Донбасс в то время был огромной стройкой – промышленное сердце России прирастало новыми угольными шахтами, ГОКами, заводами, фабриками, транспортными магистралями. Всё это давалась не просто – ведь не хватало ни рук, ни средств, ни оборудования. Но советское правительство твёрдо исполняло замыслы по индустриализации СССР. И многие стройки первой пятилетки были расположены в Донбассе.
Жуков оказывается в одном из «ударных» отделов «Луганской правды» (окружной газеты Луганского округа) – промышленном. И молодой человек с головой погружается в угольную отрасль, в работу шахт и заводов Луганского округа. Добавим, что в то время Луганск был культурной столицей Донбасса. Сюда, к редакции газеты «Луганская правда», даже был «приписан» литературный журнал «Забой», вокруг которого сгруппировались главные литературные силы Донбасса. В этой среде – кипучей работы с промышленными предприятиями и литераторами Донбасса – происходило становление молодого журналиста.
В книге «Люди 30-х годов» Жуков оставил бесценные воспоминания о журналистах того энергичного времени. «Нас было немного – вероятно, человек пятнадцать. Почти все мы пришли в газету с заводов и из деревни. Учиться приходилось на ходу, и корректоры укоризненно вздыхали, обводя красным карандашом орфографические ошибки в наших рукописях, – машинисток в редакции не хватало, и каракули молодых газетчиков шли прямо к наборщикам», – так вспоминал он о тех днях.
«В тесных каморках нашей редакции всегда стоял дым коромыслом. Наш международник Якобсон строчил передовую статью, подвергая разгрому Лигу Наций, только что отклонившую советский план разоружения: «Женевские гробокопатели окончательно себя разоблачили. Американский империализм показал свои когти». Заместитель редактора Альхимович надрывно кричал в телефон, тщетно пытаясь связаться с отдаленным сельсоветом, куда отбыла на санях выездная редакция в лице чубатого энергичного юноши Бориса Новицкого; Гриша Калюжный распечатывал один за другим десятки конвертов с только что прибывшими письмами рабкоров; Павлик Есельсон декламировал на память целые страницы из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова, которыми мы все тогда зачитывались. Очеркист Аксененко делился впечатлениями от концерта скрипача Мирона Полякина, заехавшего на гастроли в Луганск. Заведующий канцелярией Видес возбужденно рассказывал о том, как накрыли жуликов участники только что проведенного редакцией рейда по магазинам «Ермак» – так назывался тогда сокращенно Единый рабочий многолавочный кооператив. В углу седеющий сухопарый Иван Хворов, сменивший в силу давнишнего влечения души поприще педагогики на неспокойное ремесло репортера, невозмутимо выводил своим каллиграфическим почерком – о, как любили его за этот почерк наборщики! – городскую хронику и происшествия. От стола к столу робко ходил, предлагая послушать новые стихи, четырнадцатилетний поэт, сын популярного в городе фотографа Миша Матусовский…», – описал будни «Луганской правды» Юрий Жуков.
Талантливый и работоспособный журналист, с головой нырнувший в свою тему, а значит, и разбирающийся в производственной тематике, он привлек к себе внимание. Неизвестно, способствовала ли этому его поездка в Москву с делегацией шахтёров Донбасса. Во время этой поездки совсем ещё молодой журналист смог лично увидеть многих руководителей СССР, в том числе Куйбышева и Ворошилова. И, несмотря на запрет пускать журналистов, Жуков смог попасть на встречу шахтёров Донбасса с Иосифом Сталиным.
Как бы там ни было, но молодого журналиста забирают – сначала в столицу Советской Украины Харьков. Здесь он подключается к освещению одной из ключевых строек первой пятилетки – Харьковского тракторного завода. Корреспонденции печатаются не только в «Луганской правде», но и в центральных изданиях УССР. На основе этих очерков увидела свет первая книга Жукова «Хартракторострой» (в 1930 – на украинском языке, в 1931 году – на русском в Москве).
Романтика оптимизма
«Молодых людей 30-х годов часто называли романтиками. Это очень хорошее слово, отлично передающее дух того времени. Меньше всего мы думали о спокойствии, о комфорте, о выгоде», – вспоминал позже Юрий Жуков. И сказанное им вполне отражает дух эпохи 30-х годов – времени больших надежд.
В 1932 году Жуков оканчивает Московский автотракторный институт, некоторое время работает инженером-конструктором на Нижегородском автомобильном заводе имени В. М. Молотова (потом – Горьковский автозавод). С этого же года молодой журналист становится сотрудником «Комсомольской правды» – одной из самых ударных газет СССР.
Кроме производственной темы, Жуков всё чаще поднимает темы общественные – о своем поколении комсомольцев. Комсомольской теме посвящены новые публицистические книги Юрия: «Счет на чуткость» (1933) и «После гудка. Заметки на комсомольские темы» (1934).
«Когда я возвращаюсь к тому, какими мы были тогда, полвека назад, в памяти неизменно воскресают два, казалось бы, противоположных, но в сущности дополняющих друг друга ощущения. Во-первых, неизменно хорошее, я бы сказал даже веселое, настроение вопреки всему трудному, что выпадало на нашу долю. И во-вторых, постоянная неудовлетворенность сделанным, какое-то беспокойство, стремление сделать порученное тебе как можно лучше и быстрее. Все это, на мой взгляд, очень точно было схвачено и запечатлено молодым тогда писателем Валентином Катаевым в его романе «Время, вперед!», – вспоминал те годы Юрий Жуков.
Но хватало и трудностей. Мы, люди ХХI века, начали прочно забывать о том, что становление нынешнего нашего благополучия происходило в то время, когда в своей основе Россия и другие советские республики были сельскохозяйственными странами. Почти вся технологичная продукция завозилась из Европы или США. Да что продукция! Когда в начале 30-х годов значительная часть населения оставалась безграмотной, а медицина была на очень начальном уровне с острым дефицитом лекарств и медработников. Всё это нужно было преодолевать.
«Мы шли вперед, что называется, по целине. Было трудно, неимоверно трудно: не хватало опыта, к станкам становились малограмотные люди в лаптях, и инструмент ломался в неуверенных руках, не хватало материалов, негде было жить, очень плохо было с питанием. Но какая удивительная, проникнутая абсолютной уверенностью в победе, необычайно чистая в духовном отношении атмосфера окружала нас!», – вспоминал на склоне лет Юрий Жуков.
Но, впрочем, не только радость приносила атмосфера 30-х годов. Приближался тяжелый 1937-й год, год больших испытаний для всего нашего общества. Международная обстановка накалялась, это передавалось высшим эшелонам советского правительства, которые в предчувствии войны решили ужесточить фронт борьбы с теми, кто мог бы, по мнению партийных руководителей, составить проблемы для советского руководства.
«Были, конечно, и мрачные дни, когда нас вдруг, совершенно неожиданно задевал безжалостный процесс неоправданных и непонятных нам тогда репрессий. Мы безотчетно верили Сталину, с которым неизменно связывались все успехи партии, страны, народа. Когда он призывал нас к бдительности и напоминал о том, что враги, готовясь на нас напасть, засылают к нам свою агентуру, мы воспринимали это как суровое, но необходимое предупреждение. Но всё чаще оказывалось, что арестовывают людей, которых невозможно было заподозрить в предательстве, в том числе тех, которые трудились рядом с нами», – вспоминал Жуков.
Волна репрессий задела – пусть и самым краешком крыла – и самого Юрия Жукова. Пылкая натура донбассовца-правдолюба заставляла вписываться за невинных. А это в те времена не могло не иметь последствий: «Иной раз протестовали, хотя это и плохо кончалось. Автор этих строк, к примеру, в 1938 году был исключен из комсомола и уволен из редакции «Комсомольской правды» за то, что заявил протест против ареста способного и преданного делу сотрудника газеты Александра Лазебникова…»
Можно с уверенностью сказать, что Жуков ещё легко отделался. Ведь можно было и жизнь потерять, не только престижную работу (на тот момент он был заведующим отделом в «Комсомольской правде»).
Война под объективом
Уже в конце тридцатых годов Юрий Жуков начинает обращаться к военной тематике. СССР вступил в схватку с милитаристской Японией, отстаивая (большей частью инкогнито) своего союзника Монголию. Теме борьбы на Востоке посвящены многие очерки Жукова, а также его книга «Крылья Китая. Записки военного летчика» (1940).
Но, конечно, на тему войны журналисту пришлось полностью перейти в годы Великой Отечественной войны. Ведь война – это не только артудары и бомбометания. И в ХХ веке, и теперь – война сопровождается значительными информационными кампаниями, включая информационное противостояние враждебной идеологии. Впрочем, если верить Библии, так было всегда.
Все четыре года Великой Отечественной войны Юрий Жуков был военным корреспондентом, заведующим отделом фронта.
После Великой Отечественной войны Юрий Жуков работает в «Правде». Ему доводится совершать многочисленные поездки по зарубежным странам. По его воспоминаниям, он запомнил тот миг, когда внезапно, будто по приказу, американская пресса изменила положительно-нейтральный тон по отношению к СССР на резко агрессивный. Доходило до того, что в американских газетах в открытую публиковали предположения, на какие города СССР нужно сбросить ядерным бомбы. Так началась «холодная война», которая в некоторых странах (Корея, Вьетнам) становилась «горячей».
С этого времени Юрий Жуков становится одним из крупнейших советских журналистов-международников. Тема войны – будь то «горячая», «холодная» – становится основной в его очерках и репортажах. Под его объективом оказываются международные процессы формирования двух враждебных антагонистических блоков. При этом, что очень ценно, Юрий Жуков эти процессы наблюдал не только из СССР, но из других стран (Европы, обеих Америк, Азии и Африки). Этому способствовало то, что он был прекрасным знатоком французского языка (четыре года жил во Франции, будучи корреспондентом «Правды»).
После войны у Жукова выходят одна за другой книги, все они так или иначе посвящены международному положению и политической обстановке в мире. Он выступает разоблачителем колониальной системы и натовских милитаристов, отстаивает идеалы советского блока.
С середины 1960-х годов положение и авторитет Юрия Жукова позволяют ему отойти от острых тем и заняться мемуаристикой. Именно в это время выходят его книги воспоминаний «Люди 30-х годов» (1966) и «Люди 40-х годов» (1969), являющиеся сокровищницами бесценных фактов и наблюдений.
С 1972 года Юрий Жуков пробует силы на советском Центральном телевидении. Он –ведущий авторской телевизионной передачи «На вопросы телезрителей отвечает политический обозреватель газеты «Правда» Ю. А. Жуков».
Большую журналистскую работу Жуков сочетает с общественной, литературной и политической деятельностью. Он переводит с французского на русский, является депутатом Верховного Совета СССР (с 1962 года), активно включается в работу Советского комитета защиты мира (в 1962-1982 – заместитель председателя, а в 1982-1987 – председатель комитета). Добавим к этому его привязанность к Франции. С 1968 года и до самой своей смерти Юрий Жуков был президентом общества «СССР-Франция».
Несмотря на преклонный возраст, Юрий Жуков не терял связи с окружающим миром, писал очерки и статьи, издавал новые книги (всего при жизни автора увидело свет более 30 книг), отвечал на письма, совершал поездки.
Одной из последних книг Жукова стала «СССР — США: дорога длиною в семьдесят лет, или Рассказ о том, как развивались советско-американские отношения», в которой автор смело и резко пишет об истории международных отношений двух сверхдержав. И прямо – без желания угодить зачинателям Перестройки – указывает на то, что политические элиты США никогда не рассматривали ни одну из стран как равную. И даже СССР – со своим ядерным арсеналом, сферой влияния, мировым авторитетом – для США был лишь конкурентом, который расценивался как самая большая угроза для Вашингтона. А значит, американские политические элиты смотрят на СССР как на врага – на протяжении всего существования СССР.
Юрий Александрович Жуков умер 31 мая 1991 года. На его счастье, он не видел гибели страны, которой служил. Не видел попрания идеалов, в которые верил. Ушел в небытие СССР, но осталась Россия. Но всё, написанное Жуковым об истории советско-американских отношений, справедливо отнести и к России.
|